РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

С 1804 г. и до принятия закона о печати 1865 г., для всех книг существовала предварительная цензура. Только после 1865 г. в Москве и Санкт-Петербурге от предварительной цензуры были освобождены сочинения объемом не менее десяти, а переводные – не менее двадцати печатных листов. В 1874 г. было опубликовано новое положение, в соответствии с которым, в регламент были внесены изменения. Теперь все издания, которые предоставлялись в цензурный комитет, должны были быть отпечатаны, а их набор разобран. 8-10 обязательных экземпляров отпечатанной книги передавались из типографии в цензурный комитет. После этого книга поступала к цензору, который найдя в сочинении «предосудительные» места, писал донесение, которое обсуждалось на заседании комитета, где решалось, допускать книгу к распространению или нет. Если в донесении говорилось о необходимости задержать выпуск представленной книги, то дело передавалось в Главное управление по делам печати. Одновременно давалось распоряжение о приостановке выхода в свет книги и ее аресте в типографии. Один из членов Совета Главного управления по делам печати должен был дать отзыв о книге, который в дальнейшем обсуждался Советом Главного управления по делам печати. Если принималось решение запретить книгу, министр внутренних дел сообщал об этом в своем представлении Комитету министров, а затем градоначальнику и полицмейстеру для принятия соответствующих мер к уничтожению тиража издания. После наложения ареста на подлежащую запрещению книгу из всего тиража для членов Комитета министров выделялось от 20 до 50 экземпляров. После заседания Комитета министров эти экземпляры отсылались на хранение в Главное управление по делам печати. Очень часто «петербургская и московская полиция всегда видела в актах уничтожения книги свою верную доходную статью: полицмейстер или доверенный его пристав составляли акт о сожжении всего «завода», на самом же деле откладывали в укромное место иногда до 50 экземпляров, которые и сбывали за хорошие деньги при помощи своих постоянных покупателей и букинистов». Если добавить к этой цифре 8-10 обязательных экземпляров, представляемых из типографии в цензурный комитет, то можно получить представление о настоящей редкости большинства запрещенных книг.

В истории русской печати нет точных данных об общем количестве запрещенных царской цензурой. В работе Л.М. Добровольского «Запрещенная книга в России, 1825-1904» указывается 248 книг запрещенных и уничтоженных цензурой. В «Сводном каталоге русской нелегальной и запрещенной печати XIX в.» учтено 2460 книг и 120 периодических изданий.

Л.М. Добровольский «Запрещенная книга в России, 1825-1904»

«Сводный каталог русской нелегальной и запрещенной печати XIX в.»

Судьбе нескольких запрещенных изданиях, хранящихся в Отделе редких книг Научной библиотеки РГГУ, посвящен этот материал.

Первая книга, это издание «Иосафат Огрызко и петербургский революционный ржонд в деле последнего мятежа» (Вильна, 1867), составленное публицистом, членом Виленской следственной комиссии по политическим делам Николаем Валериановичем Гогелем. Книга была посвящена деятельности тайного Варшавского повстанческого правительства по освобождению Польши, во главе с И. Огрызко, располагавшегося в Санкт-Петербурге. Первое издание вышло в свет в 1866 году по распоряжению графа М.Н. Муравьева, и в течение месяца весь тираж был распродан. Для второго издания Н.В. Гогель внес исправления и дополнил ее новыми документами. В январе 1867 г. было начато печатание нового издания. В июле 1867 г. было напечатано 10500 экземпляров. Один экземпляр был передан автором Александру II, который после ознакомления, отметил, что в книге слишком много разоблачений. Виленский губернатор Баранов приказал задержать выпуск книги, и вернуть все экземпляры в типографию Виленского губернского правления.  Совет Главного управления по делам печати, рассмотрев по распоряжению министра внутренних дел книгу Гегеля, нашел, что второе издание с точки зрения цензуры содержит намеки на покровительство Огрызко высшими чинами министерства финансов и имеет характер неприличных инсинуаций. Кроме того было заявлено, что в брошюре выставлены в компрометирующем свете некоторые лица, пользующиеся положением в обществе. Все перечисленные недостатки тем более недопустимы, так как брошюра издана членом Виленской особой следственной комиссией по политическим делам, автор использует официальные источники и эта книга одобрена цензурой. Но, в то же время, все вышеперечисленные недостатки могут быть устранены и Совет Главного управления считает возможным появление второго издания при условии внесения ряда изменений, а также изъятия фамилий лиц, не подлежащих политическим преследованиям. К сожалению, автор не успел внести все необходимые поправки в рукопись из-за серьезной болезни, от которой он так и не смог поправиться. В результате все экземпляры книги были переданы в 1877 г. на бумажную фабрику для уничтожения. Экземпляр, хранящийся в РГГУ, принадлежал литературоведу, библиофилу и издателю Льву Эдуардовичу Бухгейму.

Гогель Н. В. Иосафат Огрызко и петербургский революционный ржонд в деле последнего мятежа / cост. член Виленской особой следственной, по полит. делам комис. 3-й артиллер. бригады штабс-капитан Н.В. Гогель. - Изд. 2-е, значит. доп. - Вильна : В тип. Вилен. губ. правления, 1867. - 221, [3] c.

В 1868-1876 гг. публицист и славянофил Юрий Федорович Самарин издает 6-ти томное произведение «Окраины России», посвященное остзейскому (прибалтийскому) вопросу. Автор осуждал прибалтийское немецкое дворянство за насильст­венную германизацию проживающих там латышей, эстов и русских, а русскую высшую администрацию за потворство такой политике, за нежелание решать проблемы, возникающие на русских окраи­нах. Самарин считал, что России необходимо «не спускать глаз» с балтийской окраины, сдерживать амбиции немец­кой партии в этом крае и ее защитников в Петербурге, в интересах коренных жителей нужно провести реформы, аналогичные проведенным в России. В связи с невозможностью напечатать эту книгу в России, Самарин издает свой шеститомный труд в Праге и Берлине. Книгу не допустили в продажу в России, но запретить выписы­вать ее из-за границы через книгопродавцев власти не могли, и от желающих ее приобрести не было отбоя. Также фрагменты из книги перепечатывались в периодических изданиях в России. Реакция на книгу была неоднозначной. Министр юстиции К.И. Пален увидел в книге Самарина отрицание «всей вообще системы управления окраинами». В то же время министр иностранных дел А.М. Гор­чаков, посчитал ее выход «событием» и пришел к «мысли о необходимости подчинить ход балтийских дел общему, а не исключительному, установленному порядку». На цесаревича Александра это произведение произвело «ужасное впечатление», об­винения в адрес русского правительства он считал «сильными и справедливыми». Во время его правления в  Прибалтике была проведена полицейская и судебная реформы. В 1890-х годах «Окраины Рос­сии», которые Самарин вынужден был издавать за границей, были напечатаны в Москве в Со­брании его сочинений, но было это уже после смерти автора. В ОРК хранится три тома этого многотомника, два из которых принадлежали библиотеке Московского городского народного университета им. А.Л. Шанявского, а третий барону Ф.Р. Остен-Сакену. (фото Окраины России, Окраины России экслибрис)

Самарин Ю. Ф. Окраины России / изд. Ю. Самарина. - Прага : Тип. Ф. Скрейшовского, 1868-1876. - 6 т. Сер. 1 : Русское Балтийское поморие, вып. 1: [Русское Балтийское поморие в настоящую минуту (как введение в первую серию)]. - 1868. - [4], X, 187, [1] с.

Следующее издание, это «Посмертные записки, сочинения и письма» (СПб., 1872). Книга написана Луи Натаниелем Росселем, французским военным и политическим деятелем, единственным высокопоставленным офицером присоединившемся к Парижской Коммуне. В ней автор, находясь в тюрьме и ожидая казни, последовательно описывает революционные события в Париже весной 1871 г. В 1872 г. книга была передана в Санкт-Петербургский цензурный комитет. После ознакомления с содержанием 14 февраля цензор Н.Е. Лебедев приказал арестовать весь тираж 1200 экз., а 7 марта было возбуждено судебное преследование против издателя Н.Е. Павловского. Министр внутренних дел А.Е. Тимашев писал о книге Росселя: «В ней восхваляется революционное восстание народных масс против законной правительственной власти, а подвиги их предводителей выставляют как доблестные дела, дающие этим людям право на уважение современников и потомства». 24 апреля 1873 г. Комитет министров постановил запретить книгу к распространению за «изложение крайних революционных теорий», а 29 мая почти весь тираж (1166 экз.) был уничтожен. (фото Россель)

В 1877 г. поступает в продажу книга немецкого историка литературы Иоганна Шерра «Человеческая трагикомедия» (М., 1877). Издание посвящено трагическим судьбам известных людей – Франсуа Вольтеру, Жанне Д’Арк, Валерии Мессалине, Оливеру Кромвелю, Пьеру-Огюстену де Бомарше, Оноре де Мирабо,  Марии-Антуанетте и др. В ней содержались почти те же очерки, что и в запрещенной работе Шерра «Исторические характеристики и этюды» (СПб., 1871). Несмотря на это, книга прошла проверку в Цензурном комитете. Но уже 3 марта 1877 г. министр внутренних дел А.Е. Тимашев в представлении Комитету министров пишет, что «книга … как по свойству  приводимых в ней воззрений, направленных к колебанию религиозных убеждений и ослаблению уважения к монархической власти, так равно по подбору картин соблазнительного, доходящего до неприличного содержания, представляется не менее вредной, как и запрещенная прежде  книга Шерра». Цензор Голицын, не принявший мер к задержанию книги, был отстранен от занимаемой должности. 19 марта 1877 г. Комитет министров принимает решение изъять из продажи, а также из библиотек и кабинетов для чтения  весь тираж книги - 1500 экземпляров. Но удалось выявить и уничтожить лишь 108 томов. Экземпляр, хранящийся в ОРК, принадлежал библиотеке Московского городского народного университета им. А.Л. Шанявского.

Писатель, филолог и издатель Федор Александрович Гиляров подготовил книгу «15 лет крамолы: (4 апреля 1866 г. - 1 марта 1881 г.)» (М., 1883). Эта работа представляла собой сборник статей, напечатанных автором в газете «Современные известия», в которых революционные события в России представлены в охранительном направлении. Цензор К.Н. Леонтьев писал, что книга «весьма благонамеренна» и может быть допущена к продаже, но в виду «исключительной важности предмета книги и его щекотливости» сообщил о ней Московскому цензурному комитету, а тот в свою очередь передал сведения о книге в Главное управление по делам печати.  Начальник управления Е. М. Феоктистов сообщал министру внутренних дел графу Д.А. Толстому: … неудобство ее заключается в том, что в ней изложены все процессы, все смуты, происходившие у нас со времени покушения Каракозова. Таким образом, перед читателем снова явится эта неприглядная картина со всеми ее подробностями. Не полагаю, чтобы появление подобного произведения было уместно особенно теперь, перед самой коронацией [Александра III]». В результате на книгу был наложен арест в типографии. В 1883 г. Феоктистов испрашивал мнение директора полиции В.К. Плеве о дальнейшей судьбе этого издания. Плеве ответил, что «выпуск в свет данной книги представляется нежелательным, так как … распространение путем печати сведений о современных государственных преступлениях признается вредным». Книга долгое время находилась под арестом, пока в 1898 г. Главное управление по делам печати предложило доставить в Московский цензурный комитет все экземпляры. В 1898 г. весь тираж (3 тыс. экз.) был перевезен в цензурный комитет. За это время более 2 тыс. сильно пострадали от сырости и в целом виде оказалось менее 1 тыс. На экземпляре, хранящемся в ОРК, стоит штемпель «Книгохранилище УСОГУГБ НКВД» (Учетно-статистический отдел Главного управления государственной безопасности Народного комиссариата внутренних дел). (фото 15 лет крамолы, 15 лет крамолы штемпель)

Гиляров Ф. А. 15 лет крамолы: (4 апреля 1866 г. - 1 марта 1881 г.) / сост. Ф.А. Гиляров. - Москва : Рус. тип., 1883. Т.1, ч.1 : Пропаганда : (4 апреля 1866 г. - 24 января 1878 г.). - 1883. - [4], XVI, 324, IV с.

Историк и журналист Василий Алексеевич Бильбасов после закрытия газеты «Голос» посвятил свое время сбору неизвестных ранее документальных материалов посвященных истории правления Екатерины II. Первый том «Истории Екатерины Второй» был высоко оценен специалистами и пользовался повышенным интересом у читающей публики. Собранные материалы проливали свет на запрещенные ранее темы вроде отношений императрицы с фаворитами, изобиловали историческими анекдотами и психологическими зарисовками. Это позволило представить обществу образ Екатерины, отличный от апокрифических сказаний, связанных с тем, что долгие годы существовал запрет на доступ к личным документам императрицы. Судьба второго тома «Истории Екатерины Второй» (СПб., 1891), посвященного событиям 1762-1764 гг., была не столь удачна. Цензор В.М. Ведров в своем заключении говорит, что уже первый том этого сочинения заинтересовал публику не историческими событиями, а разоблачением интимных и исторических фактов. Начальник Главного управления по делам печати Е.М. Феоктистов написал о книге Бильбасова: «Во втором томе своего сочинения он позволил быть гораздо откровеннее; Санкт-Петербургский комитет донес мне, что решительно не принимает на свою ответственность пропуск книги». После того как это издание попало в руки  императора Александра III, разыгралась настоящая буря.  Государь назвал автора скотом, говорил что: «Разве такой человек может писать историю Екатерины; другое дело Соловьев, у того был государственный смысл, а Бильбасов ищет только скандалов… По настоящему следовало бы вовсе запретить Бильбасову заниматься историей; во всяком случае примите меры, чтоб он не выпускал вторым изданием и первый том…». Министр внутренних дел И.Н. Дурново писал, что второй том носит характер памфлета. 

12 ноября 1890 г. печать книги была приостановлена, а 8 декабря на нее был наложен арест. Всего было напечатано 1231 экз. Постановлением Комитета министров 8 января 1891 г. книга была запрещена. Почти весь тираж был передан на хранение в Главное управление по делам печати, где он хранился до революционных событий 1917 г., а затем поступил в продажу.

Одним из актуальных вопросов в России на рубеже XIX – нач. XX вв. был еврейский вопрос. Григорий Самойлович Вольтке при участии С.И. Раппопорта подготовили к выпуску книгу «Русские люди о евреях» (СПб., 1891). В книге осуждается действующее законодательство о евреях, а общественное мнение пытаются склонить к расширению прав евреев, используя в качестве аргумента подходящие для этого высказывания русских государственных и административных лиц, духовных особ, ученых, писателей. 1 июня книга была представлена в Санкт-Петербургский цензурный комитет. Цензор В.М. Ведров заметил, что «настоящее сочинение имеет целью … устами русских государственных и литературных деятелей высказать все возможное в пользу уравнения с русской народностью и предоставления им всех прав… Евреи ничего не выиграют от издания спорных вопросов с целью улучшения их положения, но страсти разгорятся, и последствия могут быть гибельными». Министр внутренних дел П. Н. Дурново в представлении Комитету министров 12 августа 1891 г. писал, «что в рассматриваемой книге заключается осуждение всего действующего у нас законодательства о евреях, что в ней, посредством одностороннего подбора различных отзывов по еврейскому вопросу, общественное мнение искусственно и усиленно предрасполагается в пользу такого расширения прав евреев, которое противно видам правительства и общему благу государства, что, наконец, в этой книге содержится дерзкий отзыв об одном из важнейших предметов христианского верования...».

В результате 8 октября 1891 г. было выпущено постановление Комитета министров, согласно которому 860 экземпляров из 1000 были уничтожены.  В РГГУ книга была передана в составе библиотеки доктора филологических наук, академика РАН, главного научного сотрудника Института высших гуманитарных исследований  РГГУ Владимира Николаевича Топорова.

В 1898 г. депутатом Государственной думы 1 созыва Дмитрием Дмитриевичем Протопоповым была подготовлена книга «История С.-Петербургского комитета грамотности, состоящего при императорском Вольно-экономическом обществе (1861-1895 гг.)». После передачи экземпляра в цензурный комитет, выпуск книги был приостановлен. Министр внутренних дел И.Л. Горемыкин в представлении Комитету министров 30 января 1899 г. написал: «Сочинение это представляет резкое и одностороннее изложение правительственных мероприятий… Цель книги – доказать обществу, что правительство действовало вопреки интересам просвещения и по отношению к комитетам грамотности незаконно, тогда как последние исключительно заботились о пользе народной. Эта мысль проходит через все сочинение и обращает его в памфлет против правительства... По прочтении этой книги, читатель должен прийти к заключению, что Санкт-Петербургский комитет грамотности и Вольно-экономическое общество трудились с огромным успехом ради просвещения народного: распространили громадную массу полезных дешевых книг, учредили множество училищ и библиотек, образовали для сельских школ, ратовали за отмену телесных наказаний, деятельно помогали голодающим. Но все благие начинания его сокрушались противодействием правительства». При таком взгляде на события, правительство ничего кроме вреда не приносило. Естественно, что такая книга не могла быть допущена к распространению. В результате в феврале 1899 г. книга была запрещена, а в апреле было уничтожена 3561 экземпляр из 4000 тиража.  (фото Протопопов)

Еще одна запрещенная книга принадлежала перу немецкого естествоиспытателя и философа Эрнста Геккеля. В книге 1902 г. «Мировые загадки: популярные очерки монистической философии», автор рассуждает об истории развития человеческого рода, о сущности души и ее эволюции, о единстве в устройстве мира, о знании и вере. В качестве единственно правильного  пути познания истины, Геккель предлагает эмпирическое изучение природы и построенную на нем монистическую философию. После представления книги в Цензурный комитет, А.И. Генц дал следующее заключение по этой книге: «…являясь, по определению самого автора, дальнейшим изложением, обоснованием и дополнением его прежних работ в области монистической философии, большинство которых значится в списке запрещенных на русском языке, настоящая книга Геккеля представляет одно органическое целое, причем идея животного происхождения человека занимает в ней центральное место и красной нитью проходит через всю книгу, исключая тем всякую возможность каких-либо частичных купюр». В результате 12 ноября 1902 г. вышло постановление Комитета министров о запрете книги. Такая же участь постигла и издание 1906 г.

Вскоре после событий на Ленских рудниках 4 апреля 1912 г., когда были расстреляны рабочие, требовавшие улучшения условий труда, адвокат и политический деятель Алексей Максимович Никитин подготовил книгу «Правда о ленских событиях» (М., 1913). Автор входил во вторую следственную комиссию по расследованию убийства рабочих и состоявшую из представителей адвокатуры. Собрав и обработав накопившийся материал, Никитин посчитал, что этот обвинительный документ должен появиться от лица рабочих, поэтому книга была издана от имени П. Н. Баташева, одного из выборных ленских рабочих.  Большую часть книги занимали показания рабочих, письма и телеграммы руководителей приисков и представителей МВД, Министерства торговли, объявления и распоряжения правления Ленского золотопромышленного товарищества, а также законы, постановления и договоры, характеризующие положение рабочих. На книгу, в которой рассказывалась неприглядная правда о ленских событиях, был наложен арест и назначен суд. С одной стороны, в книге приводились неопровержимые факты, свидетельствующие о преступной деятельности руководства прииска, но суд признал преступными слова, написанные в заключении: «События 4 апреля кровавыми словами начертали на страницах русской истории призыв к борьбе — для одних, memento mori — для других. В этом их историческое значение: «Так было» — но «так» больше не должно быть!». Суд вынес постановление уничтожить весь тираж книги, а Баташева заключить в тюрьму на 3 месяца.

Несмотря на все запретительные механизмы, которые использовало правительство, запрещенная литература смогла дойти до своего читателя, пусть не в первоначальных объемах и с некоторым запозданием.