РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ



Фрагменты I, II и III частей трилогии "Берег Утопии" знаменитого английского драматурга Тома Стоппарда
28.11.2006

Фрагменты I, II и III частей трилогии "Берег Утопии" знаменитого английского драматурга Тома Стоппарда

Доступно on-line только на сайте РГГУ!


28.11.2006

Фрагменты I, II и III частей трилогии "Берег Утопии" знаменитого английского драматурга Тома Стоппарда

Свобода – центральная тема трилогии "Берег Утопии" знаменитого английского драматурга Тома Стоппарда. Вслед за философом Исайей Берлином он ставит своих героев перед выбором: предпочесть свободу для себя или свободу для других. Можно ли сделать человека свободным против его воли, как это декларирует Михаил Бакунин? Где истоки свободы в несвободном мире? Наконец, почему Россия всегда – вне зависимости от исторической эпохи – ждет освобождения со стороны?

Над этими и другими вопросами на круглом столе 4 декабря 2006 года, организованном факультетом истории, политологии и права РГГУ, будут размышлять:

Виктор Леонидович Шейнис (профессор, депутат российского парламента 1990-1999 гг.);

Григорий Алексеевич Явлинский (руководитель партии «Яблоко»);

Валерий Дмитриевич Соловей (политический эксперт);

Борис Владимирович Дубин (социолог);

Игорь Вадимович Кондаков (член бюро Научного совета РАН по истории мировой культуры);

Виктор Владимирович Ерофеев (писатель),

Александр Петрович Логунов - ведущий круглого стола (декан факультета истории, политологии и права),

а также преподаватели и студенты РГГУ и других московских вузов.

«Берег утопии» - это масштабный культурно-образовательный проект, осуществляемый совместно с РАМТом, издательством «Иностранка», и ведущими российскими ВУЗами. В рамках проекта осуществляется:

- постановка пьес трилогии «Берег утопии» на сцене Российского Молодежного Академического Театра под руководством Алексея Бородина;

-  выпуск трилогии «Берег утопии» в издательстве «Иностранка»;

- образовательные программы для студентов московских ВУЗов;

- дискуссионные клубы;

- специальные акции.

Берег утопии

Трилогия Тома Стоппарда "Берег утопии" будет выпущена издательством "Иностранка" в серии "The Best Of Иностранка" в декабре 2006 г.  Перевод с английского Аркадия и Сергея Островских.

Фрагменты I, II и III частей трилогии "Берег Утопии" знаменитого английского драматурга Тома Стоппарда теперь доступны on-line:

I часть "ПУТЕШЕСТВИЕ"

II часть "КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ"

III часть "СПАСЕНИЕ"

 

Отзывы студентов РГГУ на книгу "Берег Утопии":

Г. Луговой (ФИПП)

7 ноября 2006 г. в Российском академическом молодёжном театре прошла встреча, на которой обсуждалось последнее произведение известного английского драматурга Тома Стоппарда «Берег утопии», персонажи которой – основатели русского революционного движения, известные лица российской истории. Место действия – Россия 30-х годов XIX века. Участники обсуждения – историки, театральные и литературные критики, актёры и студенты – обсуждали вопрос: «Может ли иностранный автор писать о русской истории?». Гуманитарии по традиции к единому мнению не пришли, но столкнулись на славу. Среди прочих слышались и такие слова, что, мол, нельзя отдавать русскую историю на растерзание иностранным авторам, поелику, как видно из примера «Утопии желания», светлейшие умы российской истории получаются «какими-то мещанами». 

Слово «мещанин» - ещё одно русское слово, которое сложно перевести на другие языки. И, правда, попробуйте в английском, немецком, французском, да в любом языке найти нечто похожее! Что, немецкий «бюргер» - мещанин? Да никогда. Бюргер – немецчина, и их определения к описанию нашей «татарской породы» не подходят. А французский буржуа? Да, была попытка перевода этого слова на русский, но не вышло ничего лучше  «буржуя». В общем, ясно, не то. Может, «люмпен»? Бесполезно. Понятие этого слова, позволим для наглядности сравнение, как лоза винограда, переплетаясь и срастаясь со стволом могучего дерева – в данной метафоре, русским менталитетом, «русской душой» – живёт в неотделимой с ним взаимосвязи и без несущего её дерева существовать уже не может.

 «Мир – это зеркало» - писал У. Теккерей. Не познаешь мир, пока не познаешь себя, писал Сократ. А себя сложно познать, не увидя своё отражение – зрение важный источник познания! – в зеркале. Вот, у того дерева, приведённого для сравнения выше, были бы глаза, но не было бы рядом зеркала, как бы оно себя рассмотрело, как бы поняло, красит или обезображивает его виноградная лоза? Никак. Жило бы и рефлексировало, меняя отношение к своему внешнему виду в объятиях виноградной лозы в зависимости от погоды и настроения.

Но рядом с деревом русской культуры – могучим дубом, с русалками на ветвях и лешими под ними – обвитого гибкой лозой мещанства, недавно появилось ещё одно маленькое зеркальце. Зеркало это – произведение «Берег Утопии».

«Берег Утопии» - пьеса-трилогия о русской истории, о русском революционном движении, его лидерах, его общественных условиях, написанное английским джентльменом  Томом Стоппардом, прославившегося кроме всего прочего сценарием для оскароносного фильма «Влюблённый Шекспир» и посредством «Берега Утопии» прославившего имена Бакунина, Огарёва, Герцена, Нечаева и их товарищей-революционеров (они и есть главные герои пьесы) перед мировой театральной общественностью. Персонажи книги Стоппарда – люди в быту, не «отцы русской революции», «идейные вдохновители», «столпы», идеологическте бесполые и бесплотные сгустки социалистических лозунгов. Они умны, эгоистичны, тщеславны, влюбчивы, застенчивы, живы. Они обладают положительными и отрицательными, приятными и неприятными, притягательными и отвратительными качествами. Одним словом, на сцене предстают яркие, неоднозначные, противоречивые, сложные сценические образы.

Вопреки логичности проявления исключительно благодарности сэру Тому Стоппарду со стороны российской публики, реакция российских интеллектуалов была неоднозначна. Часть из них оказалась глубоко уязвлена тем, что ярчайшие представители русской истории оказались в работе Стоппарда в том числе и приземлёнными, негуманными, подлыми людишками, одним словом, «мещанами».

Однако, мысленно отрешившись от своей сопричастности к русской культуре и государству, становится ясно следующее: постановка Стоппарда прошла в Нью-Йорке и Лондоне на-ура, и несколько тысяч пар нерусских ушей пусть и впервые, пусть и поздно, но услышали столь знакомые (а кому и милые) сердцам русские фамилии. Согласитесь, приятно, когда знаменитый и уважаемый за бугром человек на абсолютно энтузиастских началах «пиарит» «матушку» Россию. При этом делает он это даже тонко и в определённой степени изысканно, поскольку писать больших размеров и высоко талантливую по содержанию, художественно-историческую пьесу составляет большой труд. Да, герои его пьесы психологически не идеальны. Но, во-первых, это нисколько не умаляет их вклад в историю России и их одарённость – со школьной скамьи дети из курса психологии знают, что между интеллектуальными способностями человека и его морально-нравственным образом связи нет (а если бы она была, то КАК бы мы жили?!); а во-вторых, их образы в русской истории столь идеализированы, что посмотреть на носителей этих, в большой мере, идеологических образов может только максимально отрешённый от всей политической полемики (разгоревшейся с новой силой в Перестройку) человек, как-то английский автор.

«Это жалкие мещане, а не наши Белинский, Станкевич, Бакунин!» - раздаются голоса российских критиков из русского интеллектуального сообщества… Как тут теперь разобрать, кто прав, кто виноват? Мещане были наши революционеры или не мещане? Кому виднее, Стоппарду ли, нам ли? На эти вопросы ответов нет, но есть догадки.

Интеллектуалы, «аристократия духа» современного российского общества, получив такой подарок, как «Берег утопии», вместо благодарности только и знает, что критикует и ругает, не потрудившись разобраться в ценности самого поступка, как бескорыстное дарение, только и знает, что потребляет всё предложенное, не отдавая ничего в ответ. И становится ясно, Стоппард понял русскую душу куда глубже, чем кажется на первый взгляд, Стоппрад понял самые глубинные её черты, что не стираются никакой идеологией, что не подвластны времени. Может он изображал в лице мещан, может и нет, но разбойник видит в соседе своём разбойника, лжец – лжеца, льстец – льстеца. Мы увидели в образах Стоппарда мещан!

Вот, стоит наше дерево – наша культура – и считает себя таким мощным и сильным, с глубокими корнями, с пышной кроной. И таким оно себя и ощущает, всячески фанфаронясь и лелея себя убеждениями о собственной красоте, пока рядом не появляется зеркало. В зеркале видно – весь ствол, вся крона обвита кишками виноградных лоз сорта «Мещанство», что высасывает все соки из начавшего трухлеть дерева. Крона обстрижена под стать соседнему дереву опытной рукой садовника, так что не осталось никакой самобытности и природной естественности, сок из корней идёт не в ствол дерева, а в лиану, удушающую дерево. Найти бы способ, как избавиться от этой лианы, дерево вновь зазеленеет, окрепнет и даст ростки новым побегам, новым росткам, новым почкам…

А. Душак (ФИПП)

На обсуждение трилогии Тома Стоппарда  «Берег утопии» я шла в самом замечательном настроении и совершенно не собиралась ни с кем спорить. Я вообще, признаться честно, не очень поняла: зачем? На мой взгляд, пьесу нужно читать (и не только историкам) и, безусловно, ставить.

 Начнем с того, что сам жанр пьесы не предполагает хрестоматийного изложения взглядов ее персонажей, будь они хоть трижды философами. Читатель, ожидающий действия, попросту заснет. К тому же с трудом верится, что мыслители на светских приемах, домашних ужинах и прогулках с дамами зачитывали свои статьи на память. Бакунин, Станкевич, Белинский показаны живыми, и это вовсе не отталкивает, напротив, как-то сближает нас с тем, чем жили эти выдающиеся люди.

 При этом должна заметить, что точка зрения поборников уважительного (а точнее благоговейного отношения) к  историческим персонажам такого уровня мне тоже очень понятна. Как-то тепло становится оттого, что есть у нас еще такие люди. Ясно же, что это не какая-нибудь прагматическая, обоснованная позиция, а внутреннее чувство, дело чести, если хотите.

 Я прочитала «Путешествие» в один присест, поплакала от смеси восхищения с сожалением и стала искать школьные тетради по истории с темой «Общественно-политическая мысль в России во второй трети XIX века», стала просматривать статьи Белинского. Тогда я поняла, что просто не имею права критиковать человека (а тем более иностранца), который заставил меня пережить эти чувства. 

 «Ну… - рассудила я – раз есть здесь о чем поспорить профессионалам своего дела, да и просто умным людям, то и нам, студентам, послушать будет полезно». И пошла в РАМТ. Оказалось не только полезно, но и приятно, потому что в нашей беседе я не обнаружила настоящего конфликта взглядов. Все, по-моему, здесь объясняется «вкусовыми ощущениями». И даже непримиримый Сергей Корнилов, ярый защитник чести великих русских мыслителей, не раз по-доброму улыбался на высказывания «оппонентов».

 Пресс-центр РГГУ